Один из ликвидаторов аварии: «Мне просто чудом повезло …»
26 апреля будет 35 лет как произошла одна из самых страшных техногенных катастроф в мировой истории – авария на Чернобыльской АЭС. На разных этапах ликвидации последствий аварии были задействованы и южноуральцы. Зачастую люди, столкнувшиеся с бедой, не хотят вспоминать об этом, бередить пережитое. Один из самых молодых ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС согласился рассказать свою историю. Он же передал просьбу от всех чернобыльцев – вернуть им такое медобслуживание, как было раньше.
Около 600 тысяч ликвидаторов со всего бывшего СССР принимали участие в тушении пожаров и расчистке. Последствия самой крупной катастрофы в истории мирного атома устраняются до сих пор. Солдатам и добровольцам, не жалея себя, приходилось эвакуировать жителей ближайших населенных пунктов, убирать вручную смертоносные частицы реактора, снимать зараженный асфальт, засыпать реактор, строить защитный саркофаг. Получив огромные дозы радиации, в страшных мучениях первые ликвидаторы умирали уже в мае 86-го...
Водителей спецмашин отправили первыми
Двадцатилетний солдат срочной службы саперного полка дорожно-строительного батальона Игорь Степанов отслужил к тому времени почти год. Получил военную специальность «механик-водитель тяжелого механизированного моста». Его полк располагался под Ростовом.
– В ночь на первое мая, подняв по тревоге, забрали с полка всех водителей спецмашин «быстроходный артиллерийский тягач», предназначенных для разбора завалов. Тогда же и поползли первые слухи, что на Украине что-то взорвалось. До 1 мая 1986 года информации о случившейся аварии нигде не было никакой, молчала пресса, молчал наш руководящий состав. 2 мая мы увидели газету, где была совсем небольшая заметка о произошедшей аварии. Тогда мы и узнали впервые это слово Чернобыль. Еще через два дня забрали всех механиков, инженеров - специалистов военных войск. Забрали всех, кто прослужил год.
Игорю выдали спецтехнику для обработки поверхностей паром, ГАЗ-66, с будкой, внутри котел, компрессор, в начале июня. Можно сказать, передвижную котельную, помывочное приспособление. 12 июня дивизию отправили на Украину. Солдатам сказали только, что едут в 30-километровую зону, затронутую взорванным реактором. Родителям молодой солдат написал, что уехал в командировку на Украину. Без подробностей. Конечно, они все поняли…
– Когда ехали уже на машинах по Киевской области, ближе к Чернобылю, в глаза бросились пустынные населенные пункты, брошенные машины, скот. И ни одного человека. Было не по себе от этого зрелища, даже жутко, – вспоминает Игорь Степанов. Он, кстати, припомнил, что из Челябинска тогда с ним был Александр Орлов. – И желтый лес. Хвойные, березы, поля – все желтое, словно середина осени. По дороге нам стали встречаться наглухо закрытые КАМАзы, со свинцовыми щитами на лобовом и боковых окнах, несмотря на 30-градусную жару. Нашу колонну остановили, и командир полка приказал срочно закрыть все окна, надеть респираторы и не снимать.
Солдат развлекали и хорошо кормили
Подъехав к огромному песчаному полю, военные за сутки поставили лагерь, а за неделю это уже была полноценная войсковая часть. Здесь был свой пресс-центр, выпускались боевые листки, стенгазеты. Учли и досуг солдат: несколько кинотеатров, привозили много разных фильмов, почти весь советский кинематограф был в распоряжении служащих. Бывало, приезжали и артисты известные, организовывали концерты.
– Стоит отметить хорошее полноценное питание, – говорит собеседник. – По сравнению с армией была существенная разница. К нашему приезду на территории был введен сухой закон, и спиртное достать было очень сложно. Так что это большой миф о беспробудном пьянстве в частях.
Уничтожали даже элитные автомобили
В полку, куда приехал Игорь, в основном, были те, кто уже отслужил армию, призванные с гражданской службы. Чаще всего их в экстренном порядке забирали из дома без объяснения причин. Были и работающие водителями на автобазах, в совхозах.
– Я работал на пункте санитарной обработки. Машину проверяли дозиметристы на радиацию. После я ее мыл паром, под большим давлением. Помыл, дозиметрист вновь проверяет. Если очаги еще остались, мою снова. Если радиационный фон очень сильный и нет возможности ее обеззаразить, она подлежала уничтожению. Технику сбрасывали в огромные глубокие рвы-могильники и закапывали. Однажды привезли на уничтожение элитные по тем временам машины представительского класса – четыре черные «Волги»,– вспоминает Игорь Степанов. – Бульдозером это «сокровище» столкнули в яму и закопали, и еще сверху проехались, утрамбовали, чтобы не было желающих откопать.
У многих мужчин из полка был настоящий шок после увиденного. Мало того, что сама по себе машина – большая ценность, так еще и сколько там запчастей, которые были в большом дефиците.
На крыше реактора…
– Из нашей части возили ребят сбрасывать тот самый опасный графит с крыши реактора, – продолжает Игорь. – Мне просто чудом повезло. Незадолго до выезда меня вызвали на обслуживание техники, а в это время группа солдат была отправлена на атомную станцию. Полная информация о радиационной опасности нам была неизвестна. О масштабах опасности вокруг мы могли только догадываться, встречая лысых собак, коров с облезшей по бокам шерстью, умерших птиц. Если сравнивать с ранением на войне, то там хотя бы было понятно. Ранили в ногу – проблема очевидна. А здесь люди не знали, не понимали в полной мере, что с ними будет дальше. Респираторы были у всех, но надевали их не все. За это нас не гоняли. Все люди взрослые, сами несли ответственность. Но когда я машину мыл, то обязательно был в средствах защиты. Только через три недели нам выдали накопительные персональные дозиметры, солдаты носили их с собой, чтобы впоследствии на спецприборе выявить, сколько получено радиации. Даже справки по этому поводу имеются, где указана доза облучения. Всех проинформировали, что нельзя лазать в могильники, заниматься мародерством. С этим было очень строго, там расстреливали на месте. Животных тоже отстреливали. Радиация на шерсти сильно скапливается, и животные представляли собой большую опасность. Это было морально непросто, но входило в ряд мер по ликвидации последствий аварии.
Игорь показывает фотографии, сделанные во время нахождения на ликвидации. На них двадцатилетний улыбающийся мальчишка. В общей сложности на ликвидации Игорь отработал пять месяцев. И даже в августе отметил там свой день рождения. «Срочникам» обещали, что по возвращении в часть им дадут 10 дней отпуска. Но надежда увидеть родных так и не сбылись. В отпуск Игоря не отпустили. Служил до весны, как положено по сроку. Материального вознаграждения рядовой Степанов тоже не получил. Его особо и не обещали. А вот гражданским, говорят, платили хорошие деньги.
Про льготы и медобслуживание
По возвращении домой Игорь устроился на оборонное предприятие. Пришел в профком, спросил про льготы. Сказали, по чернобыльцам нет никаких распоряжений. Только в мае 1991 года вышел закон «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС». Ликвидаторов приравняли к ветеранам ВОВ, поделив на три категории, в зависимости от года службы.
– Там было очень много прописано льгот. Но мало чего получалось добиться. Единственное, что мне тогда удалось получить, – в 1991 году мне выделили без очереди цветной телевизор, а позже поставили городской телефон, – говорит миасец. – Один из ликвидаторов, земляк Иван Глухов, создал в городе Союз «Чернобыль– Миасс». С такой организацией стало уже легче добиваться своих прав и льгот. Ивану Ивановичу помогал я и еще один его заместитель по Союзу - Валерий Аркадьевич Михайлов. Обоих уже нет в живых...
В девяностые годы у ликвидаторов был свой прикрепленный врач-терапевт, который регулярно направлял людей на профилактическое обследование. Когда анализы вызывали опасение, могли положить в больницу и качественно пролечить. Участники ликвидации получали льготы на бесплатный проезд по городу, продуктовые наборы, санаторное лечение, 50-процентную скидку на авиаперелеты по стране, дополнительно 14 дней к отпуску.
– Сейчас из этого перечня не осталось ничего, даже медицинского обслуживания. Все льготы монетизированы, и чернобыльцы получают 2900 рублей ежемесячно, – говорит Игорь.
Он, кстати, благодарит неравнодушных сотрудников управления социальной защиты населения Миасса - Наталью Владимировну Гринченко и Надежду Ивановну Михайлову (вдову Валерия Михайлова). И передал просьбу от всех чернобыльцев: вернуть участникам тех событий такое медобслуживание, которое было раньше…
Поделиться
поделиться:
Рейд по выявлению мигрантов-нелегалов прошел в Сосновском районе Челябинской области. Силовики проверили в общей сложности почти 60 иностранцев. У многих из них уже есть российское гражданство, однако на воинский учет они не встали.
Коррупционное преступление удалось пресечь сотрудникам УФСБ России по региону. Было установлено, что заместитель начальника ГУ государственного строительного надзора по Челябинской области получил крупную сумму за один договор — порядка 250 тысяч рублей. Эти деньги переданы в государственную казну.
Стрит-арт ко Дню Победы в Кунашакском районе подготовила Ассоциация художников граффити России. На самом деле там появилось даже несколько изображений, одно из которых символизирует надежду на мирное будущее.