Учителя сопровождают любого из нас по жизни, и, как мне кажется, чем больше их бывает, тем лучше. С малых лет и до старости мы контактируем с ними: сначала учимся в школе сами, потом наши дети и внуки, а вместе с ними и мы. И от того, какой учитель окажется на пути, во многом зависит будущее.
Лидия Соколова
Не будем забывать учителей
Учителя сопровождают любого из нас по жизни, и, как мне кажется, чем больше их бывает, тем лучше. С малых лет и до старости мы контактируем с ними: сначала учимся в школе сами, потом наши дети и внуки, а вместе с ними и мы. И от того, какой учитель окажется на пути, во многом зависит будущее.
«И мы радостно смеялись…»
Я смутно помню учительницу, которая учила меня в большой трехэтажной женской школе два первых года. После отмены раздельного обучения ее сделали общей и перевели туда мальчиков из нашего района, а часть девочек, и меня в том числе, – в мужскую. Это была деревянная одноэтажная начальная школа, очень похожая на деревенскую и по своему виду, и по укладу. Почему-то я хорошо запомнила это ничем не примечательное строение с убогой обстановкой внутри. Помню даже кусты ревеня с толстыми крапчатыми стеблями в палисаднике. Хорошо, благодарно помню нашу учительницу Марию Ивановну Голодаеву, немолодую женщину с большими темными печальными глазами на бледном увядшем лице, гладко уложенными черными с проседью волосами и теплым платком на худых плечах. Даже помню, что она курила. После перемен я постоянно ощущала своим острым обонянием исходящий от неё запах табака. Она на нас никогда не кричала.
В детстве я, послевоенный вечно голодный ребенок-безотцовщина, очень мало видела ласки. Поэтому, наверное, и запомнился мне еще один учитель из той деревянной школы, преподаватель старших классов. Он был высокий, полный, с седой лысоватой головой, круглым добрым лицом с красными щечками, с глазами щелочками, когда улыбался. В школе было холодно, и на переменах я часто стояла у круглой черной печки в коридоре, греясь о её теплый железный бок. Сложенные ладони рук я держала под школьным фартуком на области желудка. Когда Павел Николаевич неспешно проходил мимо меня, держа в запачканных мелом руках большие деревянные линейки, угольники и циркуль, то непременно останавливался, наклонялся ко мне, заглядывал в лицо и, добродушно улыбаясь, спрашивал ласково: «И что это ты всегда там прячешь?». Я, сразу же принимая условия игры, хитро отвечала: «Не скажу». И мы оба радостно смеялись, глядя друг на друга с откровенной симпатией.
Загадка судьбы
Вскоре из этой начальной школы я перешла в среднюю. Как и предыдущая, это была школа для детей городских окраин. Худые, плохо одетые, отчаянные сорванцы – все мы были примерно одинаковыми. Вместе с нами в классе учились и так называемые переростки, сейчас их называют не так ласково. Но как заботились там о нашем образовании! Кроме всего прочего в школе был танцевальный кружок и свой струнный оркестр – гордость директора Михаила Ивановича, удивительно красивого, интеллигентного человека. Примечательно то, что и тут школе учителя на нас не кричали. Единственной, кто позволял себе покрикивать на наших сорванцов-мальчишек (у нее на это имелась очень веская причина), была наша классная руководительница преподаватель математики Павла Арсеньевна – вспыльчивая, нервная, не очень аккуратная. Мальчишки ее не любили и изводили со свойственной детям жестокостью. Я тоже ее недолюбливала, но через три десятка лет мне пришлось с раскаянием за эту нелюбовь вспомнить о ней.
Приехала я недавно в родной город и встретилась с подругой юности. Как водится при встрече после долгой разлуки, рассматриваем альбом с фотографиями последних лет: дети, внуки, несколько групповых снимков, на которых вижу маленькую, худенькую седую старушку в окружении пышнотелых седеющих мужчин и женщин. Интересуюсь, что это за бабуля в их компании. В ответ слышу: «Это наша традиционная встреча с любимой классной Павлой Арсеньевной». Ошибки нет, редчайшее женское имя – это может быть только она. Изумленная до предела, начинаю расспрашивать. И действительно, та, которую мы по молодости лет и глупости не почитали, стала для следующего выпуска школьников обожаемой учительницей. Ей уже за 80 лет, а ее помнят, любят и традиционно навещают бывшие ученики, уже сами имеющие внуков.
Окончив седьмой класс, я по настоянию мамы поступила на теплотехническое отделение индустриального техникума. Как я не хотела там учиться, сколько горьких слез было мной из-за этого пролито! Там к нам, четырнадцатилетним, относились уважительно, как к взрослым, без скидок на молодость и преподавали кроме школьной программы большое количество сложных технических предметов. Учиться было нелегко. Я не могу припомнить, чтобы на нас кричали или кого-то унижали. А уж тем, что вытворяли наши добры молодцы, можно бы и громогласно возмутиться. Единственное, что мог позволить себе наш строгий руководитель группы и преподаватель основных технических дисциплин Владимир Иванович Симонов, это негодующие слова, обращенные, как правило, к девочке, если она не знала его предмет: «Вам бы мороженым торговать, а не здесь учиться!» Помню, как я смертельно боялась услышать эти слова в свой адрес. Но они таки не прозвучали, хотя если бы это произошло, то преподаватель был бы прав – к технике я со своим гуманитарным складом ума не имела ни малейшего отношения. Он, понимая мою трагедию, по-видимому, от души жалел меня и не усугублял ее. Кстати, многие из наших отчаянных парней, круто изменив курс, стали весьма уважаемыми людьми, один из них – Владимир Гусев, директор Русского музея в Санкт-Петербурге.
«Мои звездочки»
Прошли годы, и в мою жизнь вошли другие учителя. Мой ребенок – первоклассник. В престижную 127-ю школу его не берут по причине недостаточной подготовленности, после чего этот «неподготовленный» мальчик идет по месту жительства в 123-ю, имеющую репутацию школы, в которой учатся отнюдь не блестяще одаренные дети. Удивительное дело, в классе, состоящем в основном именно из таких ребят, учительница Майя Михайловна Паниковская обучает нескольких по специальной программе. «Мои звездочки», – ласково называет их она. И вот эти «звездочки» идут потом в 121-ю и становятся гордостью школы, потому что опять им повезло с учителем.
У Марии Степановны Чвыревой это первый выпуск в ее педагогической деятельности. Как нелегко было ладить молодой учительнице с нашими детками, знала только она. Я в курсе лишь потому, что сын откровенно рассказывал мне обо всем, что происходило в его школьной жизни. Зато как они любили свою Марию Степановну! Видно, было за что любить. Кто кроме нее мог наутро после выпускного вечера поехать вместе с группой своих учеников (по пути было) в Москву и задержаться там на несколько дней (что уж совсем не «по пути»), чтобы дополнительно позаниматься с ними математикой перед сдачей вступительных экзаменов в вузы. Кстати, именно это репетиторство любимой учительницы (далеко не любимого им предмета) позволило моему сыну получить три балла на экзамене по математике в МГУ и поступить туда, что предопределило всю его дальнейшую судьбу. А другой выпускник этого класса, равняясь на своего обожаемого учителя Сергея Васильевича Гусева, поступил на географический факультет, связав свою жизнь с этой наукой. А сколько любимых учеников Евгении Михайловны Елькиной пошли по ее стопам, став физиками.
Но было, к сожалению, и такое. Заболела учительница и почти месяц пролежала в больнице. Все это время предмет преподавала другой педагог. После чего мой сын сказал мне такую фразу: «Мама, я только сейчас понял, как она нас ограбила». Речь шла о той, что вернулась после болезни. Да, все познается в сравнении. Счастлив тот из нас, кого учителя не ограбили.
Друг и учитель
И на протяжении всей моей жизни в городе меня сопровождал еще один учитель – моя бесценная подруга Татьяна Ивановна Левченко. Выпускница филологического факультета Саратовского государственного университета, вместо того чтобы после получения диплома уехать в родной Нальчик, где её ждали родители и неплохая карьера, по собственной воле отправилась в глухое уральское село Воскресенское учить ребятишек грамоте. Отработав в сельской школе положенные три года, она вышла замуж за парня, живущего в закрытом городе. В этом же городе, очень страдая от отсутствия друзей, одиноко жила я со своей семьей. Нас свёл чудесный случай, основанный на горячей любви к творчеству Михаила Булгакова. Эта двадцатитрехлетняя женщина, обладающая невероятным зарядом кипучей энергии в сочетании с недюжинным интеллектом, жизнелюбием и огромной трудоспособностью, вовлекала в свою орбиту всех, кто с ней соприкасался. С её вхождением в мою жизнь я снова обрела то интеллектуальное пространство, от отсутствия которого по приезде в город очень страдала. Татьяна была для меня словно мощный прожектор, высветивший в серых, безжизненных сумерках разноцветную полосу яркой жизни. Я могу бесконечно рассказывать об этой удивительной женщине, но газетная полоса не позволяет сделать это. Скажу лишь, что она незаметно, исподволь, с педагогической мудростью заставляла развиваться данные мне природой способности, вселяла в меня уверенность в своих силах и помогала пережить выпавшие на мою долю невероятные жизненные трудности. Нам до сих пор удалось сохранить эту дружбу 38-летней давности, за что я бесконечно благодарна Судьбе.
P.S. Я желаю нашему подрастающему поколению тоже встретить на своем пути таких учителей, которых было бы приятно помнить многие годы. А если вы помните тех, кто делился с вами знаниями, жизненным опытом и теплом своего сердца, то отплатите им той же монетой: навестите по поводу и без повода, принесите цветы, закажите для них песню в День учителя или в день рождения, одарите своим вниманием. Не забывайте ваших постаревших учителей, вспоминайте о них и о школе со светлым, добрым чувством благодарности.
Поделиться
поделиться:
Все желающие смогут сыграть также в джакколо и шаффлборд
В полдень 18 ноября в дежурную часть поступило сообщение о подозрительной сумке, оставленной в женском туалете копейского торгово-развлекательного комплекса «Слава».
Оперативность снабжения расположенных в сельской местности аптечных пунктов повысится благодаря открытию в Челябинской области нового аптечного склада. Кроме этого, доставка и хранение лекарств потребуют меньше затрат.