С днем рождения, горожанин!

90 лет – это много или мало? Очень много, если задуматься о том, сколько событий может произойти за это время. Очень мало, если впереди еще столько работы! Снежинцу Виктору Ивановичу Вострикову ни много ни мало – 90 лет.

Галина Козлова

С днем рождения, горожанин!

90 лет – это много или мало? Очень много, если задуматься о том, сколько событий может произойти за это время. Очень мало, если впереди еще столько работы! Снежинцу Виктору Ивановичу Вострикову ни много ни мало – 90 лет.

Последний этаж чистого, по-новогоднему украшенного подъезда. Табличка на двери: «Здесь живет участник Великой Отечественной войны». Комната, полная книг и пожелтевших фотографий молодой красавицы с задумчивым лицом. За столом – юбиляр. В этот раз мы успели поговорить лишь о двадцати шести годах его жизни. Двадцать шесть из девяноста. Но какие это были годы! Виктор Иванович родился 25 декабря 1919 года в небольшой деревне в Тамбовской области. Когда Витя был школьником, его отец умер, семья переехала в Сталинград. Пришлось выбирать такое место учебы, чтобы можно было быстрее окончить вуз и идти работать, помогать своим. Виктор пошел в двухгодичный педагогический институт, но сразу стать учителем не получилось. Сельских учителей призвали в армию, и студентов послали в села вместо них – на длительную педагогическую практику. Виктор с другом выбрали Дагестан – из-за истории и романтики тех мест. «Никакой национальной розни, неприязни тогда я не замечал, хотя ездил по разным районам Дагестана, которые сейчас все время в новостях мелькают. Тогда соседи жили дружно, десятки национальностей», – вспоминает Виктор Иванович.

Через полтора года его призвали в армию – в зенитно-артиллерийский полк на север Украины, в город Шостка. Виктор попал в прожекторную роту. Ее задача – найти в небе цель и осветить ее для артиллеристов. В зависимости от погоды прожекторы «бьют» на 6–8 километров. В мае 1941-го, когда недавние призывники уже стали сержантами, вдруг провели внеплановый набор молодых в армию (а тогда призывали только осенью). Почти сразу, в июне, призвали на сборы еще и запасников. «Думали ли о том, что скоро может начаться война?» – спрашиваю Виктора Ивановича. «Да, ежедневная учеба была по-настоящему боевой, и мы чувствовали, что не зря учимся, понимали, что войны не миновать, хотя “на бумаге” тогда говорили о дружбе СССР и Германии».

Неподалеку от того места, где стоял полк, была деревня. Вечером в субботу, 21 июня, молодые военные пошли туда. «А у околицы стоят девчата, песни поют, частушки. Подошли, познакомились, поговорили… Они говорят, что школу окончили, поступать собираются, одна хотела стать химиком, другая – врачом. Попросили нас спеть что-нибудь. Ну, мы запели русские песни. Смотрим – девчата молчат, слушают, слов не знают. Потом они запели свои украинские – тут уж мы молчим, тоже слов не знаем. А потом вдруг кто-то вспомнил песню «Если завтра война» - и спели ее все вместе. Уже и дождь начался, накрапывает, бежать прятаться надо, а мы не разошлись, пока не допели до конца. А утром, часов в девять, узнали, что началась война. Хотя мы даже не сразу поверили, думали, что это просто тревога. Дней через семь в нашу зону залетел первый немецкий самолет. Сбили его, мы прибежали туда, где он упал. Самолет почти целый, вылезают из него пилот и штурман. Пилот – молодой парень – смотрит на нас исподлобья. Мы их окружили, вспоминаем школьную программу немецкого, говорим: “Вы рабочие, арбайтен, и мы рабочие. Зачем вы против нас? Мы же за рабочих”. А он даже не смотрит на нас, а потом презрительно говорит: “Швайн! Я с вами разговаривать не буду”. Ну, один у нас не выдержал, ударил его, но тут приехали командиры, прекратили самосуд. А потом уж у нас много было самолетов».

Много самолетов и много боев, а потом – приказ: в зенитно-артиллерийских частях будут служить добровольцы-девушки. Парней отправили в действующую армию. Виктора Вострикова выбрали представители политучилища, и он поехал на три месяца учиться в Ташкент. И снова бои – младший политрук попал на Брянский фронт, в роту автоматчиков, которые помогали разведчикам и саперам: «Политрук должен ознакомиться со всеми людьми, понять, кто они, чем дышат, нет ли среди них панических настроений, и постоянно поддерживать бодрый дух. Наш участок фронта осенью 42-го оставался тихим, а оборона у немцев была жесткой. Разведчики ходили на ту сторону почти каждую ночь и ни разу не привели пленного. А сами людей теряли – и ранеными, и убитыми. Тогда как раз шла Сталинградская битва, мы всё просились на тот фронт. А нам командир говорил: “Вас там ждут, что ли? Думаете, там переворот сделаете? Воюйте там, где вас поставили. Делайте так, чтобы настроение у солдат было боевое”. Так что мы поддерживали боевое настроение. Читали газеты, выпускали боевые листки, проводили беседы, обсуждали план действий на боевом задании и так далее. Люди очень разные собрались в роте автоматчиков. Треть была из Средней Азии – казахи и узбеки, были ребята из заключения, которых посадили за какие-то проступки, а потом предложили искупить вину кровью, были парни с Тихоокеанского флота, были служившие в расформированных подразделениях... Бравые ребята, находчивые».

Конец 1942-го – завершение Сталинградской битвы и новая учеба. Весной 43-го Виктор Востриков стал командиром роты автоматчиков. «Когда стало понятно, что чаша весов склоняется в нашу сторону?» – спрашиваю, пытаясь вспомнить школьный курс истории. «После Сталинграда настроение поднялось. Все воодушевились. Были сообщения о большой победе под Москвой, о наступлении под Харьковом, о том, что на Карельском фронте немцы вперед не могут продвинуться, что они остановились под Ленинградом. Да и мы на нашем фронте начали наступление. Правда, в результате получилась Курская дуга, ловушка для наших войск. Немцам было достаточно пойти в наступление, и нас, окруженных, можно было бы уничтожать. Гитлер и попался на эту соблазнительную удочку. Но немецкий перебежчик и пленный сообщили, что в три часа утра 5 июля 1943-го начнется наступление. Так что наши открыли огонь первыми. К этому времени у Германии появились усовершенствованные самолеты и танки, к нам на вооружение, в свою очередь, поступили противотанковые ружья – это такая двухметровая тяжеленная штука. Два бойца ее тянут, а другого оружия нет, это надо оборонять. К каждому ружью давались автоматчики. Рыли тогда много окопов день и ночь. Тяжелая работа. Выроем одну позицию – принимаемся за следующую… Боеприпасов было много, а вот с кормежкой – плохо. И старшина каждый день ездил, искал мясо, табак, чай и телогрейки для узбеков наших, которые мерзли все время, даже летом. Разведчики тем временем ходили каждую ночь за сведениями на немецкую сторону. У меня в роте был красноармеец, который родился в немецком селе на юге Украины. Он свободно разговаривал на их языке. Надевал вражеский мундир, брал сослуживца – будто бы пленного захватил, и ходили так вдвоем по позициям противника. Мы полученные сведения передавали в штаб».

Потом – новое наступление и первые освобожденные села и города. Немцы сопротивлялись упорно. Виктор Иванович вспоминает, что один хутор не могли взять три дня. Потом оказалось, что тридцать немцев были прикованы на кладбище к крестам,  они из пулеметов вели огонь по нашим бойцам. Сожженные дотла деревни, угнанные парни и девушки, женщины и старики, которых захватчики заставляли рыть окопы и разбирать железные дороги.

Киев. Тяжелейшие бои на берегу Днепра. Холодная вода, холодный песок, спрятаться негде – окопы в такой почве не выроешь. Постоянные налеты авиации и обстрел со стороны города, который расположен через реку, на горе. Дивизия здесь целых  12 раз теряла свой личный состав. Утром – пополнение, а вечером на позиции возвращаются раненые бойцы. Или вообще никто не возвращается. Киев был взят 6 ноября 1943 года.

Март 1944-го. Советские войска выходят на границу с Польшей. Виктор Иванович вспоминает: «Встречали нас очень хорошо, дружелюбно. Потом были длительные, очень жестокие бои в Будапеште. В марте 45-го пошли по территории Австрии. Там встретились с американским войсками. Солдат-негр сидит на джипе, машет нам, спрашивает: “Что так долго шли к оговоренному месту встречи?” Оказалось, что у них боев-то не было, они просто шли спокойно. А мы – воевали. В Австрии, помню, удивили нас чистота, аккуратность, даже в маленьких городках были канализация, водопровод, электричество. Уже числа 6–7 мая местные говорят: “Зачем воюете, уже конец войне, капут войне, уже перемирие заключили немцы и союзные войска”. Мы говорим: “Нет, с нами мира еще нет”. А 9 мая смотрим – стрельба справа, слева: вверх стреляют ракеты, автоматы, артиллерия. Звоним в штаб, спрашиваем: “Что такое?”. Нам говорят: “Победа!”. И наконец 12 мая мы действительно перешли на мирное положение.»

…Моложавый и бодрый красавец с отличным чувством юмора, джентльменским отношением к дамам, безупречной памятью, интересный рассказчик – вот каков сегодняшний юбиляр. С новым календарным и вашим личным 90-м годом вас, Виктор Иванович!

Городской совет ветеранов поздравляет активного участника ветеранского движения города Виктора Ивановича Вострикова с 90-летием! На протяжении сорока лет Виктор Иванович ведет напряженную, плодотворную работу по пропаганде подвига наших горожан в Великую Отечественную войну и в годы послевоенного строительства. Его деятельность по патриотическому воспитанию молодежи заслуживает уважения.

Желаем Виктору Ивановичу крепкого здоровья, благополучия и успехов в дальнейшей работе.

Поделиться

поделиться: