Однажды присягнув Андреевскому флагу…

 

«Чтоб служить тебе три года на подводной лодке!..» Этой «страшилкой» в советское время нередко пугали будущих призывников. Ведь служба моряка-подводника, действительно, сурова и опасна. Бороздить глубины морей и океанов, не всплывая на поверхность, атомный крейсер может до трех месяцев кряду (именно столько длится дальний поход), поэтому членам экипажа увидеть солнечный свет хотя бы в перископы – уже счастье. Тесные каюты, узкие проходы – минимум свободного пространства! – искусственный кислород, близость атомного реактора, жёсткий четырёхчасовой график несения вахты – через все эти испытания достойно прошёл старшина I статьи Аркадий Шохин. В память о службе он бережно хранит черную бескозырку, гюйс (синий воротник с белыми полосками), тяжёлый «дээмбовский» альбом и множество воспоминаний…

Когда пришла повестка, Аркадий заканчивал первый курс факультета геологии и геофизики Свердловского горного института. И тут вдруг – прощай, земля, здравствуй, доблестный Краснознаменный Балтийский флот! Спустя полгода после учебки в Кронштадте, он пополнил ряды Северной флотилии и вышел в свой первый поход на ракетном подводном крейсере «Кальмар» (аналог НАТОвской «Дельты»-3)

…Стопятидесятиметровое чёрное «рогатое чудовище» медленно погружается в глубину. Под нагнетающимся давлением смолкают посторонние звуки, и вскоре в полной тишине ощущается лишь мерное подрагивание корпуса. Наглухо задраены люки, никаких вам рыбок в иллюминаторах, как у капитана Немо. Если не считать «карасей» на борту («карась» в морском «табеле о рангах» – матрос-первогодок). Словом, для новичков ощущения ни с чем не сравнимые. Особенно, когда узнаешь, что над тобой помимо воды ещё и многометровая толща арктических льдов.

Добавьте к этому строгую дисциплину, без которой просто невозможно представить жизнь на атомном ракетоносце, плюс так называемые неуставные отношения, посредством которых более опытные матросики «натаскивают» салажат в духе лучших морских традиций, попутно обучая флотскому «слэнгу».

Но ведь должно же при таком раскладе что-то и радовать душу моряка? Должно. И этим «что-то» является особое отношение к приему пищи: в камбуз – как на праздник.

– Еда для нас была своего рода культом, – вспоминает Аркадий. – Перед тем, как отправиться в камбуз, всегда переодевались в чистые белые галантки. Кормили четыре раза в день плюс вечерний чай. Причем, блюда в меню не должны были повторяться, и первым их всегда дегустировал командир. В нашем рационе были и фрукты, и сгущенка, и икра, обязательно – 50 граммов вина. Хлеб хранился в заспиртованном виде, поэтому перед употреблением его приходилось выпаривать. Иначе никак – автономка, она сродни полету в космос, а подлодка, что орбитальная станция…

Служебная карьера у матроса Шохина складывалась удачно. В немалой степени (не без учета, конечно же, и личных качеств) этому способствовал тот факт, что в экипаже срочной службы он был единственным, кто на момент призыва обучался в ВУЗе. Смышленого, серьёзного юношу приметили и почти сразу же привлекли к общественной работе, избрали комсгруппоргом подразделения со всеми вытекающими отсюда комсомольскими и партийными собраниями.

Должность старшины отсека, командира отделения машинистов трюмных обязывала молодого матроса пройти краткосрочные курсы обучения по программе подготовки командиров отделений, с чем он успешно справился и, «перескочив» сразу два звания, на втором году службы стал старшиной I статьи.

Помимо грамот за безупречное несение службы и качественное выполнение боевых задач, есть в послужном списке Аркадия Шохина и удостоверение на рацпредложение – за изобретение подставки-держателя для пластикового контейнера. Пригодилась и на корабле природная смекалка!

«Гудят натруженно усталые турбины,

Вращают винт, по приказанью чтоб

То лодку погрузить в холодные глубины,

То развернуть рули и всплыть под перископ.

Устали люди, здорово устали!

Ведь и железо, даже сталь, сдаёт.

Но мы должны быть крепче этой стали,

Моряк-подводник – он не подведёт…»

Именно так и случилось однажды на борту ракетного крейсера «Кальмар». Что такое нештатная ситуация на корабле такого типа (иначе говоря – ЧП), думаю, долго объяснять не надо. Каждый подводник помнит заповедь: «Нигде нет и не может быть такого равенства перед лицом смерти, как в экипаже подводной лодки, на которой или все побеждают, или все погибают…»

Во время одного из походов тревожное известие нарушило привычный ритм жизни моряков: вышла из строя система охлаждения навигационных приборов. Пока устранялись неполадки, пришлось запустить аварийную установку. За её исправной работой было поручено следить старшине отсека Аркадию Шохину. Почти трое суток длилось его дежурство у охлаждающего агрегата, а за переборкой, головой к которой приходилось дремать, находился реакторный отсек…

К счастью, всё тогда обошлось благополучно: благодаря слаженной работе экипажа и героизму его отдельных членов, авария была устранена. А в скоре на темной парадной галантке Аркадия заблестела правительственная награда – медаль «За отличие в воинской службе» II степени. Так Родина оценила подвиг моряка.

Когда служба подходила к концу, старшину I статьи Шохина приняли в ряды компартии и предложили продолжить карьеру на флоте. Но Аркадий грезил не об океанских глубинах, а о земных недрах – геология была его мечтой с детства.

– Однажды, во время одного из походов под арктическими льдами, я в День геолога выпустил стенгазету с фотографиями «Самоцветы на службе Отечеству», – вспоминает он. – Оказалось, что на борту подводного крейсера многочисленные корабельные системы и боевые комплексы носят названия минералов: «алмаз», «гранит», «топаз», «турмалин», «циркон» и т. п. Большинство членов экипажа тогда удивились тому, что их «железо» имеет такие великолепные по красоте аналоги в природе.

С тех пор, как Аркадий простился с морем, минуло уже больше двух десятков лет. Став старшим научным сотрудником Института геологии и геофизики Уральской государственной горно-геологической Академии, он все эти годы занимался любимым делом, связав свою судьбу с Аркаимом и Кизильским районом. «Подводная лодка всплыла в Караганке под Александровкой», – шутит он по этому поводу. Казалось бы, много воды утекло. И всё же, три года службы под Андреевским флагом не проходят бесследно.

…Аркадий разгладил рукой гюйс, смахнул пылинки с бескозырки, примерил, перекинув чёрные ленточки через плечо. Невольно приосанился – и вот передо мной уже бравый моряк! Почти как на тех фотографиях, что хранятся в альбоме. Лишь глаза затуманила светлая грусть. Сразу вспомнились дни и ночи тревог в дальних походах, круглосуточные вахты, бесконечное море, лица товарищей. Там, в студёных глубинах северных широт, осталась его юность, там приобрёл он морскую закалку на всю оставшуюся жизнь, познал цену мужской дружбы, радость от выполненного долга перед Родиной – всё то, что включает в себя слово ФЛОТ…