А места у нас здесь такие дивные… Кажется, что на всей земле красоты такой нет больше!\
\
Ночи летом такие тихие, светлые. Рассыплет двурогий месяц блёстки по сонному озеру, и каждая звезда в небе видится. Сосны черны и величественны, не подвластны ни ветрам, ни зимам. А берёзки в поле так скромны и милы, словно сама Русь!
А места у нас здесь такие дивные… Кажется, что на всей земле красоты такой нет больше!
Ночи летом такие тихие, светлые. Рассыплет двурогий месяц блёстки по сонному озеру, и каждая звезда в небе видится. Сосны черны и величественны, не подвластны ни ветрам, ни зимам. А берёзки в поле так скромны и милы, словно сама Русь!
Коротки ночи летом. Едва темнота сгустится, а уж восток светлеет. Ещё и солнца нет, а петухи уже рожденье дня приветствуют: над тихим озером облака розовеют.
И с привычными звуками, - звоном ведер ли у колодцев, голосами ли разбуженных коров да гусей, - просыпается село наше Хомутинино.
Времени до работы много, а хлопот у селян хватает. Кто в хлеву с утра, кто в огороде. И с обычными хлопотами начинается обычный день.
Только раньше всех встаёт Прасковья Матвеевна. Стоит у калитки до петухов. Смотрит, не мигая, на пыльный тракт и ждёт. Сына ждёт, Павлика. И война-то давно кончилась, отгремела, отплакалась, не задела пожарами красоты нашей, села нашего, а вот горем откликнулась. Сколько раз приносила почта беду в соседние избы! А её Павлик не погиб. Он пропал без вести в сорок первом в Белоруссии. Мать искала его с победы. Но никто не знает, где он. Не могут найти. Рассылал военком запросы по всей Белоруссии, а сама Прасковья Матвеевна написала товарищу Сталину. Не успел ответить ей Сталин – минувшей весною умер. И теперь, на что-то ещё надеясь, мать изо дня в день ждёт.
Детвора поспешила в школу, взрослые на работу, а Прасковья Матвеевна, вышедшая уже на отдых, вернулась в избу. За все эти годы, как ушёл на фронт Павлик, и не стало мужа её Дмитрия, умершего на заводе в городе, не может привыкнуть она к тому, как просторна стала изба, как пуста. За все годы здесь ничего не изменилось. Всё по-прежнему. Как было при Павлике.
К полудню с тракта в сторону села свернул легковой автомобиль. На окраине остановился. Из него вышел мужчина в военной форме. Подошёл к сельскому мальчонке и что-то спросил. А тот, не сводя глаз с блистающих на солнце наград, худенькой ручонкой указал на дом Прасковьи Матвеевны.
Хозяйка хлопотала в избе и не обратила внимания на то, что где-то рядом остановилась машина: мало ли к кому могут приехать? Но когда скрипнула калитка – насторожилась. К ней? Кто?
Порог переступил генерал-майор. Снял фуражку.
- Здравствуйте, Прасковья Матвеевна, - сказал гость и низко поклонился сельской женщине.
«Он знает о Павлике», - подумала она и как-то взволнованно тихо ответила:
- Здравствуйте. Проходите.
Генерал прошёл и сел на предложенный табурет. Мать села рядом. Ожидавшая столько лет, теперь она не в силах была больше ждать.
- Вы знаете о Павлике?
- Да.
В селе было тихо. Так тихо бывает в селе только в полуденный час. Лишь вдали, над полями, звенели жаворонки. Солнце поднималось в зенит.
Генерал говорил тихо и медленно, стараясь найти самые правильные слова:
- …Из окружения выходили лесами. До своих уже рукой подать, а тут немцы. Приняли бой. Когда отбили атаку, пошли, никто не заметил, как один раненый немец поднял на меня пистолет. Я командиром был, - гость на минуту смолк. К горлу подступил комок. Дальше продолжал с трудом. – Впереди меня вдруг… встал Ваш сын. И сразу выстрел… Он вздрогнул… и стал падать. Я подхватил его. Он… улыбнулся… - Генерал как-то растерянно посмотрел на свои руки, будто на них лежал сейчас Павлик, и тихо сказал:
- Так на руках моих и умер…
Мать прижала к губам край платка, но не дрогнула, не зарыдала. Все слёзы за долгую жизнь выплакала. Сказала только как-то тихо и растерянно, будто самой себе:
- Один он у меня… Росточек мой… Кровиночка…
Уральское солнце перевалило зенит и покатилось к западу. Уже возвращались с работы селяне, принимались за дела по хозяйству. Дети шумной ватагой играли в войну, а в старой избе остывал самовар.
- Прасковья Матвеевна, - генерал подошёл к хозяйке, стоящей у окна, и заговорил. Заговорил взволнованно, но твёрдо. – Война у меня маму взяла, и отца, и сестрёнку. А мою жизнь заслонил Ваш сын, Ваш Павлик, и нет у меня теперь никого родней и ближе Вас. Разрешите мне называть Вас мамою?
- Да, сынок, - тихо ответила женщина.
Солнце бросило прощальные блики на алую гладь озера. Село угомонилось, а у калитки зафыркал автомобиль. Прасковья Матвеевна положила руки на плечи генерала, он склонился к ней, и она трижды поцеловала его.
- До свидания, мама, - тихо промолвил он.
Так провожала она и Павла!
Автомобиль скрылся за поворотом, а за спиной Прасковьи Матвеевны чей-то женский голос спросил:
- Кто это, Прасковья?
- Сын мой старший, Александр. – Прасковья Матвеевна смотрела за край села и глаза её улыбались.
Уехал Александр, и полетели письма в наш заснеженный край: «Здравствуйте, мама!», «Здравствуйте, мама!». И в самые морозные вечера согревали они душу Прасковьи Матвеевны, и склонялась она над листом, аккуратно выводя каждую букву: «Здравствуй, сыночек…»
Приехал Александр в марте. Ненадолго. Взяла Прасковья Матвеевна из-под сирени у дома горсть пробудившейся земли, и поехали они в Белоруссию.
В стороне от перегруженных трасс, от шумных городов, в глубине леса, стоял теперь скромный обелиск. В изголовье холмика распустила клейкие листочки берёзка.
Мать опустилась на колени. Присыпала к холмику горсть родной земли. Чтобы сыну теплее спалось.
- Я пришла, сынок, - сказала тихо и обняла заботливыми руками постель сына, и, насколько смогла, выплакалась.
Александр стоял с непокрытой головой.
- Береги, Саша, сон Павлика, - сказала мать.
Александр уехал.
Вдали от Белоруссии, вдали от уральского села, у северных границ Родины выполнял он наказ матери своей Прасковьи Матвеевны. И ждала его писем мать. И писала.
В мае приехал Александр в отпуск. Крышу покрыл, деревца насадил. Не чурался любой работы. И судьбу свою тогда встретил. По душе пришлась ему молодая соседская женщина Наташа. И он полюбился Наташе. Проводили они все вечерние летние зорьки, а по осени свадьбу сыграли.
И не оборвалась ниточка. Счастье снова заполнило пустовавшую столько лет избу, когда склонилась Прасковья Матвеевна над колыбелью внука своего Павлика.
Вот и бабы говорят: «Не узнать Прасковью. Точно молодость к ней вернулась!»
Поделиться
поделиться:
Все желающие смогут сыграть также в джакколо и шаффлборд
В полдень 18 ноября в дежурную часть поступило сообщение о подозрительной сумке, оставленной в женском туалете копейского торгово-развлекательного комплекса «Слава».
Оперативность снабжения расположенных в сельской местности аптечных пунктов повысится благодаря открытию в Челябинской области нового аптечного склада. Кроме этого, доставка и хранение лекарств потребуют меньше затрат.
