Продолжаем на страницах нашей газеты встречи с членами городской общественной организации «Память сердца». Сегодня у нас в гостях Евгения Павловна Бродягина
Венские стульяВ шесть лет я узнала, что такое война. Прекрасно помню тот день, когда мой отец ушел на фронт. Это был очень трогательный момент.
Он работал ветврачом на селе и по этой специальности был призван на финскую войну. Поехали они в эшелоне с лошадьми, но вскоре, на наше счастье, вернулись, не доехав до границы, так как было подписано перемирие.
Буквально за пять дней до начала Великой Отечественной отец поехал в Пятигорск – получать лекарства для животных. Кроме препаратов он привез шесть венских стульев, раздобыть которые было делом нелегким. Радовались им все. Когда взрослые ушли, мы с братом перевернули стулья, сделали из них вагончики и решили «покататься» на таком паровозе. Папа, увидев это, рассердился и сильно нас ругал. А на следующий день – война... 23 июня отец, которому было 32 года, и еще человек десять сельчан получили повестки. На призывном пункте их погрузили в эшелон и отправили на фронт. Воевал Павел Прокопьевич Дубровин в Южной дивизии под Харьковом, погиб 25 августа 1943-го в 34 года.
„Мы с отцом воевали в одной дивизии” В военное время мы жили в своем селе. В восемь лет я уже была партизанской связной, а мама – передовой звеньевой. Работала она от зари до темна, кроме того, берегла ключи от подземного полевого зернохранилища, куда складировали сухое посевное зерно, надеясь возродить ставропольские и краснодарские нивы после войны. Когда пришли немцы, мама отказалась отдать им ключи, за что ее пороли розгами. Если бы не бабушка, староста и немец забили бы ее насмерть. После этого мама сильно болела.
У детей были свои занятия: девчонки с первого по четвертый класс собирали виноград, а мальчики – грецкие орехи. Потом мы обменивались друг с другом частью урожая. Ели только то, что росло в саду. Все были не так голодны, как обношены, ведь зарплату выдавали виноградом. Пришлось продать корову, которая нас спасала от голода, половину цены взяли деньгами, а другую – вещами. Мама шить не умела, поэтому одежду приобрести можно было только таким образом.
Однажды нам выдали сразу 600 кг винограда, и мы повезли его на базар. Бабушка специально вместо двух кило взвешивала по три, поскольку считала, что нужно людям помогать, особенно в такой голод. Она много добра делала. Во время войны и особенно после варила большой чугун борща и угощала им всех нуждающихся.
Еще я запомнила, как через наше село проходили танковые бригады. Когда шли немецкие «Фердинанды», ребятишки специально прятались в садах, чтобы поглядеть на них. От снарядов спасались в погребах, где при взрывах потолок осыпался. Очень боялись, что нас завалит землей и мы больше не выйдем оттуда. Когда пошли наши войска, все сразу это почувствовали: под легкими «Т-34» земля не дрожала. Вот тогда и высыпали из своих погребов. Бабушка варила солдатам ведро, а то и два узвара (компота из сухофруктов), и мы несли его нашим танкистам. Полуголодные солдаты пили его с огромным удовольствием, а мы стояли рядом и смотрели. Один из них поднял меня и положил на мою ладошку кусочек сахара, сбереженного в платочке: «Спасибо тебе и бабушке за такой вкусный компот. Мы его попили и теперь всех фашистов разобьем!» Бабуля тогда у всех спрашивала, не видали ли они наших родных. И просила, чтобы передали Павлу Дубровину, что мы его ждем, только бы жив остался. Красноармейцы говорили: «Все передадим! Мы прорываемся, не бойтесь, всё равно победим! Верьте, что мы вернемся!»
Осенью бомба упала прямо в центр школы, где, к счастью, детей не было, но жила наша любимая учительница, и все испугались, что Раиса Степановна погибла. По счастливой случайности в тот момент там никого не оказалось. А когда на следующий день мы увидели свою учительницу, радости не было границ. Она сообщила нам, что теперь занятия будут проходить в поле. На уроки Раиса Степановна приносила мешок и говорила, чтобы мы его заполнили зерном. Она нам рассказывала о природе, о хлебе (дети знали все элитные сорта), а мы работали и слушали. Когда начались сильные дожди, и в поле заниматься стало нельзя, побелили для нас сарай и сколотили лавки. Мы старались для своих отцов и учились только на «хорошо» и «отлично». В 1942-ом Раисе Степановне поступило уведомление о том, что нужны дети-связные. Из всех учеников она выбрала меня, восьмилетнюю, да двух мальчиков чуть постарше (один из них – Михаил Шипунов) и начала готовить к выполнению серьезного задания. Родителям велела башмачки наши обшить материалом, кармашек сделать на воротничке, для того чтобы туда донесения класть. Всё это очень тяжело переносили родители, они боялись за нас. На задание мы выходили парой почти каждый день: третий оставался дома, отдыхал. В сумерки ходили с донесениями по очень узкой, длинной тропе и сильно уставали. Колени были содраны и болели, потому что приходилось ползти сотни метров до катакомб, где жили партизаны Кубанской дивизии. Мы в своих мешочках заплечных приносили чеснок, лук, сухари, тяжелые кукурузные лепешки, а иногда кусочек сала. Дома хранить нельзя было ничего, ведь немцы продукты себе забирали. Сама встреча происходила молча: связной передавал донесение, брал еду, обнимал нас, целовал в щечку, крестил, благословляя, – и всё. Донесения мы отдавали учительнице, а она передавала их дальше.
Зимой 43-го поступило распоряжение о том, чтобы детей больше в этот район не посылали, так как приближалась линия фронта. Партизаны попали в окружение, в бою погибли все, кроме одного: он был ранен и лежал три дня, пока его не нашли. Меня хотели оформить как «дочь дивизии», а мальчиков как «сыновей дивизии»» но не успели, да и не считали это тогда важным.
Мама на рытье окопов сильно простудилась, тело ее покрылось фурункулами: ни сидеть, ни лежать она не могла. Бабушка ведрами запаривала сенную труху и лечила маму. Но болезнь ушла внутрь, она страдала хронической простудой, дожила, вернее дотянула, до 71-го года.
„Живу мечтой – поклониться могиле отца”В День Победы все сельчане собрались и пошли к стоящему на горе памятнику. Село как бы разделилось на две части: те, у кого родные выжили, – пели и плясали, а кто получил похоронки – рыдали и в обморок падали. Гармошка все равно играла и песни пелись. Раненые вернулись: кто без руки, кто без ноги… Обнимали своих детей, жен, матерей! А наш отец не пришел с войны, и очень невеселой была для нас Победа.
Бабушка дожила до 99-ти лет и до конца своих дней ждала сына. Она была верующая, в церковь ходила, но не отпевала его. Бабушка верила, что он жив, и жила этой мыслью. Тем более что в село двое вернулись позже: один из Австрии, другой из Аргентины: их увезли на работы как военнопленных.
О гибели отца мы получили две вести. Сначала написал его товарищ: «Убит под Таганрогом». Позже пришло сообщение: «Пропал без вести». Тогда я и задалась целью найти место его гибели.
Я узнала, что его дивизия, пройдя Таганрог, направилась к Харькову. Отправила запрос во Всероссийский архив Подольска, информацию подтвердили. В 1995-м мой внук через поисковый сайт Интернета узнал, что Павел Прокопьевич Дубровин сложил голову под Харьковом и похоронен в братской могиле в селе Казачка Змеевского района.
Теперь живу мечтой: съездить и поклониться могиле отца.
Беседовала
Галина Кочанова.
Расшифровка Екатерина Зуева, Анна Трофимова.
Поделиться
поделиться:
Все желающие смогут сыграть также в джакколо и шаффлборд
В полдень 18 ноября в дежурную часть поступило сообщение о подозрительной сумке, оставленной в женском туалете копейского торгово-развлекательного комплекса «Слава».
Оперативность снабжения расположенных в сельской местности аптечных пунктов повысится благодаря открытию в Челябинской области нового аптечного склада. Кроме этого, доставка и хранение лекарств потребуют меньше затрат.
