Рукодельница

     Татьяна Витальевна Шукшина щедро делится с другими своим мастерством
     Одни, увидев что-то красивое, говорят: «Я хочу такое!». А творец ничего не говорит, а берет и делает такое же и даже еще лучше.  Т. В. Шукшина – творец.
     Иногда ей говорят: «Что ты там забыла, в Нязепетровске? На что тебе сдалась школа искусств?». Отвечает: «Да вы что?! Это же самый самолет!». Ее-то как раз все устраивает: и жизнь в маленьком городе (а лучше бы – в деревне!), и коллектив, и начальство, и сам процесс, когда можно пробовать то одно, то другое. Разве что приходится саму себя осаживать: «Я за все берусь и чувствую, что ничего не успеваю. Батик, выжигание по дереву, ткачество, вязание крючком – вот и хватит!». Но столько еще хочется попробовать!
     «Что мы на самом деле хорошо умеем, так это хохмить!» – это о себе и о женском клубе «Берегиня», которым она руководит. Действительно, на все события жизни эти женщины умеют смотреть сквозь призму юмора: так жить легче, силы не тратятся на мрачные переживания, а идут на выработку конструктива. Впрочем, руками эти женщины могут делать все, а чего не умеют – тому учатся. Иногда даже решают личные проблемы. Например, к одной женщине свекровь была в большой претензии: невестка (подумать только!) вязать не умеет. Пришла в «Берегиню» – и научилась! Конечно, не раз пришлось пройти через коллективный приговор: «Распускать!». Но результат достигнут: вязать она умеет, и свекрови теперь не за что ее упрекнуть. Приятно чувствовать себя совершенством!
     Со взрослыми работается легко: они знают, чего хотят, кому клуб не нужен, в него не идут. С детьми все по-другому...
     Некоторых в школу искусств привели родители, не разбираясь, хочет ли этого их чадо.  Татьяна в свое время сделала выбор самостоятельно. Жила она в молдавском поселке, а художественная школа была в приграничном городке, конкурс – человек 5 на место. Поступила и только тогда поставила маму в известность, что будет учиться в «художке». Трижды в неделю ездили на занятия вместе с подружкой «на дизеле» – так называли пригородный поезд, а из окон школы наблюдали заграничную румынскую жизнь…
     Любовь к рукоделию тоже из детства. Приемы вязания крючком – столбики с накидом и без накида – показала мама. Мама – человек очень организованный, ей надо, чтобы все делалось как положено. Поэтому она бывала очень недовольна, если видела, что Таня неправильно держит крючок и вообще вяжет как-то задом наперед. Дочь отвечала: «Какая разница, если результат достигнут!». И маме приходилось признавать, что непонятно как, но дочке удавалось делать очень изящные вещицы.
     После школы Татьяна махнула в Иваново и поступила в технологический техникум, который готовил специалистов для легкой промышленности, выучилась на художника по ткани. В то время рухнул Советский Союз, в Молдавии стало неспокойно: там постреливали. Русские старались уехать в Россию, так что не было смысла возвращаться. И Татьяна поехала к родным, в деревню Котово.
     15 лет работала в школе, преподавала изобразительное искусство, декоративно-прикладное творчество. На ее глазах деревня пустела: людям негде было работать, они уезжали, в классах становилось все меньше и меньше детей. В конце концов школу закрыли.
     Какое-то время Татьяна получала пособие по безработице, это ее устраивало, поскольку сынишка был еще маленький. А потом преподаватели школы искусств, с которыми она часто общалась по работе, порекомендовали Татьяну Витальевну директору Е. В.  Стаценковой. Так на художественном отделении появился предмет декоративно-прикладное искусство.
     Как-то Елена Викторовна Стаценкова обмолвилась, что  от ее бабушки остался ткацкий станок. Татьяне Витальевне тут же загорелось научиться ткать. Станок привезли, но больше года он лежал без дела: искали по району мастериц, которые бы могли показать, как на нем работать. Не нашли: одни умерли, другие уехали. Помог областной Центр народного творчества, оттуда приехала специалист по ткачеству.
     Оказалось, что самое трудное – это заправить станок. Новичку в одиночку лучше даже не браться, сподручнее делать это вдвоем. «На этом станке, говорят, можно даже ажурные ткани ткать, – рассказывает Татьяна Витальевна. – Но уж я ладно, коврики хотя бы. Где увижу тканые дорожки, присматриваюсь, какой узор. Для людей это просто полосочки, а для меня – рисунок, сочетание цветов».
     Самый преданный и любящий мужчина – сын Данила.
     Лет до трех Данила говорил мало и плохо, кроме мамы, никто не понимал. Одна бабка сказала, что, когда он научится говорить, его будет трудно заставить замолчать. Так и вышло! «Нас раньше так воспитывали: взрослые разговаривают – ты не смей встревать! Нынешние дети не такие, – говорит Татьяна.
     Данила чувствует себя вполне полноправным и значимым человеком, все его касается, обо всем он может судить. Когда он был помладше, Татьяна даже не могла заниматься чем-то своим, потому что Данилу не удовлетворяли ответные мамины реплики вроде «ага», «угу», «да что ты!». Ему нужно, чтобы мама включалась в его проблемы, впечатления. И если необходимо было что-то сделать, то приходилось заниматься этим ночью, когда сын уже спит. И он каждый раз приходил в восторг: спать ложился, еще ничего не было, а проснулся – вот он, очередной шедевр!
     Сейчас Даниле 11 лет, и он уже понимает, что у мамы могут быть свои дела, а за процессом ее творчества следит и вовсе затаив дыхание.
     «Если я за весь день не сделала какую-нибудь залепушечку, то этот день прожит зря», – считает Татьяна Витальевна. Не каждый раз шедевр, но хоть заготовку для занятия сделать надо. Постоянно рождаются идеи и затеи. Сейчас вот по краю сознания бродит мысль, что надо бы собрать предметы старинного быта: прялки, утюги, скатерти, подзоры – а потом сделать выставку. Когда-нибудь эта мысль оформится в реальный проект.
     А сейчас у Татьяны Витальевны в стадии реализации проект «Даешь высшее образование!»: этим летом она поступила на отделение декоративно-прикладного творчества и дизайна одежды Челябинского педуниверситета. Успехов вам, замечательный человек! У такой, как вы, получится все!