Пятница, 29 Марта 2024

Председатель

28.04.2010 Корреспондент: Колос

На конкурс "Эхо Великой Победы"

 

 

 

Председатель

 

Н. Григорьев

Рассказ–быль

 

От автора.

Со времени организации в 1930 году колхоза «Победа» в Кидыше сменилось много председателей. Этот рассказ об удивительном человеке, имя которого осталось в памяти односельчан как легенда. С глубоким чувством уважения кидышане звали его «Самойло Осипыч» Полетаев. После Старкова, Бирюкова, Красноперова, Иванова он, С. О. Полетаев, к началу войны был пятым «привозным» руководителем колхоза. Принадлежавший к двадцатипятитысячникам, будто рожденный быть председателем, Полетаев семь лет успешно возглавлял в Кидыше колхоз «Победа». С 1941 по 1948 годы он сверх всякого чаяния жил заботами стариков, женщин, подростков. Это были его плечи, его крылья, его планы, его победа.

Шла война. Самойло Осипович внимательно относился к любому члену колхоза. В силу своих возможностей всегда был готов прийти на помощь. Без лишних просьб и напоминаний со стороны колхозников, он что мог и даже не мог, делал для людей и для государства. Его душевная щедрость не знала предела. Думая о бабьей вдовьей доле, зная материальное положение каждой семьи, он, рискуя попасть за решетку, сам предлагал единственный способ выживания. Для него было естественным решать чужие проблемы. В общении был прост, в работе азартен. С его приходом на руководство колхозом находилось дело даже для семилетних детей.

1. Спорынья

Прозвенел звонок на урок. Детский гомон, затихая, переместился из коридора в классные комнаты. Дверь первого класса открылась, и на пороге появилась учительница Александра Ивановна Крылова. Чуть–чуть помедлив, она дождалась полнейшей тишины и прошла к учительскому столу. Открыв «журнал успеваемости и посещаемости», она с помощью дежурного отметила, что в классе нет Павлика Попова. И в этот момент раздался стук в дверь.

— Да–да, войдите! — воскликнула учительница.

Никто не входил, а стук повторился.

— Ну, похоже, опоздавший Павлик стучит, — произнесла она и распахнула дверь.

В проеме стоял председатель Полетаев. Делая вид, что не замечает смущения учительницы, он шагнул в класс и, как принято вошедшему, сказал:

— Здравствуйте, ребятки! Меня зовут Самойло Осипыч. Я председатель колхоза, в котором работают ваши папы и мамы.

Спохватившись, что нарушил учебный процесс. Полетаев повернулся к учительнице.

— Вы уж простите меня, Александра Ивановна, за вторжение. Простите, что помешал вести урок. Но, поймите, идет война! И я пришел к ребятам за помощью. Если Вы позволите, я объясню суть дела, можно?

— Вопрос, Самойло Осипыч, риторический. Конечно, можно.

— Спасибо, Александра Ивановна. Я, пожалуй, коснусь той ситуации, в которой оказался колхоз.

— Дорогие ребятки, идет такая война, что в жилах кровь стынет. Ваши отцы — на фронте. Они воюют, а их надо кормить. Кроме еды, фронту нужно дать от иглы и пуговицы до бомбы и самолета. Но, все–таки, самое главное — вашим отцам нужен хлеб и лекарства. Хлеба требуется очень много. Для того чтобы появилась сила и сноровка, необходим ржаной хлеб. Рожь — это злаковое растение, а злаки, как и животные, и люди, могут быть подвержены паразитическим заболеваниям. Паразитический грибок в колосе ржи называется спорыньей. Спорынья снижает урожайность ржи, но с другой стороны, если ее отделить от зерна, она пользительна для раненых бойцов. Из спорыньи делают лекарство. Каждый из вас может убить не двух, трех зайцев. Во–первых, одним стаканом спорыньи вы можете спасти раненого бойца, который может оказаться вашим отцом. Во–вторых, рожь без спорыньи — это первосортный хлеб. В–третьих, чистый семенной фонд повысит урожайность. Вот вам и три убитых зайца! Здорово, а?

— Здорово! — зашумели дети.

— Постойте, ребятки, еще не все. Скажу честно, что эта работа нудная, хотя, на первый взгляд, легкая. От вас потребуется много терпения. Она подстать учебе. Ведь недаром же говорится, что «горек корень науки, но плод его сладок». Нуден труд по сортировке семян от спорыньи, но я результат сделаю медовым. Много дать не могу, но за два стакана спорыньи один стакан меду обещаю.

— Ура! — закричали первоклассники.

— Значит, согласны оказать помощь колхозу?

— Согласны! — повскакивали дети из–за парт.

— Стоп! А вот безобразия терпеть не могу! — построжал Полетаев. Затем обратился к учительнице:

— Скажите, Александра Ивановна, вы с ребятами организованно можете прийти в церковь?

— Сегодня же, Самойло Осипыч, придем. Только почему в церковь? Ведь...

— Да, Александра Ивановна, не удивляйтесь. Такой уж вот парадокс в российских деревнях. Вы горожанка, сразу–то трудно понять. Склад семенной ржи — в церкви... это, конечно...

Раздался звонок с урока. Тема сама собой оборвалась.

Председатель держал слово. В его бричке, стоявшей у церкви, радовала ребячьи глаза фляга с медом. Распахнутые настежь северные и южные двери храма приглашали мальчишек и девчонок входить внутрь. Четыре десятка первоклассников, словно муравьи, окружили семенной ворох ржи. Чистую — ссыпали в сусеки пудовками две колхозницы, а собранную в кружки и стаканы спорынью, дети отделяли в парусиновый белый мешок. По просьбе детей, счет стаканам вела учительница. На лицах ребят цвела неподдельная радость. Полетаев видел, что мальчишкам хотелось кинуть в рот щепоть ржи, но что–то удерживало их. Один лишь Павлушка Попов /имя изменено/ воровато кидал горстки ржи за грязные от пыли губы и торопливо, почти не прожевывая, глотал. Полетаев знал, что Павлушкина мать пухнет от голода...

Часа за три работа была закончена. Ребята выстроились в две шеренги. Полетаев по–военному скомандовал «смирно», приложил руку к полувоенной фуражке и по–командирски сказал: «От имени ваших отцов, от имени самого товарища Сталина объявляю вам благодарность! Ура!»

— Ура! — что есть силы закричали первоклассники, а председатель, к удивлению школьников, приказал:

— Первоклассник Попов Павлик, выйди из строя!

«Ну все! Самойло Осипыч видел, как я жрал рожь, сейчас накажет».

Председатель подошел к Павлику, положил ему руку на плечо и как–то уж слишком тепло произнес:

— Дорогой Павлик! За хорошую работу, объявляю личную благодарность и награждаю тебя двумя стаканами ржи.

— Спасибо, Самойло Осипыч, — заплакал Павлик и сквозь слезы, так что еле слышал только Полетаев, добавил: «Простите меня, я красть больше не буду!»

А Полетаев закричал:

— А теперь хлопчики, налетай на мед!

2. Страх

Колхозницу Попову Анну качало ветром от голода. Наступило время, когда она начала полнеть. Поначалу малограмотную женщину это никак не обескуражило. Наоборот, одевая платье и заглядывая в зеркало, она порадовалась:

— Паша, Нюра, гляньте–ко на меня. Слава Богу, знать–то я поправляться начала. Спасибо те, сыночек, — улыбалась вымученным лицом мать Анна. — Ты ить у нас вместо тятьки добытчик. Кажись, капустка, которую ты на колхозном огороде откопал из–под снега повлияла. Я ить эту недельку супчик каждый денек хлебала. От тово и на поправку тело мое сдвинулось. Но ты, Пашенька, на огород больше не бегай. Боюсь я за тебя — поймают и в Атлян отправят. А ты, дочка, следи за братом, не давай ему своевольничать. Сладок краденый пирожок да душе поперек. Лучше, дети мои, на паперти стоять да попросить милостыню. Чо? Стыдно говорите? Да нет, стыдно, если тело видно. Не верьте тому, кто говорит, что «стыд не дым — глаза не ест». По себе знаю... до слезной рези стыд глаза ест — выедает.

Сын Павлик, глядя на мать, пытался найти в ее словах справедливость. Искал, взвешивал, но не находил. Нет. Он, конечно, хотел бы жить честно. Но окружавшая жизнь противоречила его желанию. В свои семь лет, когда спазмы голодного пустого желудка до боли сгибали мальчонка в дугу, он уже усвоил, что если не украдешь, так с голода помрешь. Материнский страх ему был еще неведом. Чтобы успокоить мать, он сказал:

— Знаю, мама. Знаю... Я ведь не в карман к кому–то залез, а брошенную капусту из–под снега добывал.

— Да разве в этом дело, сынок? Ты спроси у председателя, прежде чем эту брошенную капусту — будь она неладна! — из–под снега отрывать? Спросил? Нет не позаяхнулся даже! Восет на сортировке ржи Самойло Осипыч вона как хорошо помог. Недели полторы ржаную болтушку тянули. Бог даст — еще поможет. Он ить у нас супротив бригадиров–то шибко славнецкий. Ладно, хоть с председателем Кидышу повезло. Он хоть и «привозной», а против наших злыдней ангел с крылышками. Молиться надо на такого человека. Вот вчерась упрашивал меня ехать в Санарский бор за сосновыми хлыстами. Разве откажешь, когда к тебе по–человечески. Вчерась хотела отказаться, да ладно промолчала. Не славно ить отказываться, ковда твой тятька на войне под бомбами мытарится. Чо другие–то бабы скажут? Подумают, дескать отъела харю и стыд напрочь потеряла. Погляжу я на других баб — диву даюсь! Как токо они, горемыки, по шесть да по восемь деток кормят? А ить тоже без мужиков маются. Тоже учетчик за день трудодень начисляет. До войны на трудодень по шесть килограммов по осени получали, а прошлой осенью токо по сто граммов. О–хо–хо–хонь–ки! Зимушку–то с воды на воду будем перебиваться...

Чем больше говорила Анна, тем медленнее становилась ее речь. Слова застревали у нее во рту, будто тело в вязкой трясине. Наконец, она потребовала:

— Достань, Нюра, с печки шубейку, пимы да рукавички: поеду трудодень зарабатывать.

Одетая в потрепанную шубенку, подпоясанная опояской, она села на лавку у порога. Обуваясь в валенки, внезапно почувствовала острый упадок сил. Голову закружило, в глазах потемнело. Павлик и Нюра исчезли в туманной мгле. Прежде чем потерять сознание, она успела сказать:

— Батюшки! Со мной што–то неладно.

*   *   *

Гроб с прахом Анны Поповой окружили женщины третьей бригады. Еще при жизни они пытались помогать ослабевшей от работы и недоедания Анне: кто горбушкой хлеба, кто парой яичек. Отдавая Анне принесенное, женщины завидовали Анниной честности, но и крепко ее язвили, пророча ей голодную смерть. А она уже при жизни похоронила себя. Все, что ей приносили бабы, она отдавала Нюрке и Павлику. С болью в сердце и осуждением принимали женщины ее фактически добровольный уход из жизни, не веря в то, что только страх привел Анну к трагическому финалу. Боль от ее смерти в душе каждой из них была никак не сравнима с собственной утратой погибших на фронте мужей. Но смерть не от снаряда, бомбы или пули, смерть не на поле боя, а в глубоком тылу от голода была все–таки косвенной виной военного лихолетья.

— Да, бабы! Достукалась Анна, довела себя честностью до гроба, — тоном осуждения произнесла одна из женщин.

— Не честностью она себя кончала, а страхом — возразила ей другая. — Да и вообще, бабы, хватит вам языком молоть около покойницы. Ребетенки вон Аннины сиротами остались, об них надо подумать.

Вмешалась третья женщина, которую распирало некое знание тайны, которую держать в себе ей было невтерпеж:

— А ить скоко Анне — сама слышала — Самойло Осипыч намекал, чтобы она свой страх позабыла. Я дак считаю, что Анна поперешная уродилась.

Но ей возразила первая:

— Да не поперешная, а тюрьмы Анна боялась. Сами ить знаете, Федьку Теплова за подсолнух упрятали. Все мы с вами знаем, что ворованный кусок в горло не лезет. А что делать? Умирать, как Анна? Нет! Рады бы не карабчить, как вот Анна, да не получается. Народили мы с вами, бабы, деток по шестерке, с нас и спрос выкормить их. А с мужиками или без мужиков нам их на крыло поднимать — государству до фени. Завсегда так было: пока дите поперек кровати лежит, оно тятино–мамино. А как только вдоль кровати подросло — все! Хоть разорвись, хоть слезами изойдись, дите вроде бы и не наше становится. А про Самойла Осипыча нечего тут брякать. Нам Господь Бог его на облегчение жизни нашей подарил. Беречь ево надо, а не трепаться на перекрестках языком.

От автора.

От многих, теперь уже покойных женщин я слышал, что Самойло Осипыч Полетаев говорил так: «Знаете, бабы, рад бы я вам выписать продуктов да запрещено мне это делать. Ребятишкам однажды разрешил по стакану ржи взять, так с меня за это /кто–то донес/ три шкуры содрали в РИКе. Только партбилет и спас. И все одно скажу: берите бабы, но не попадайтесь. Попадетесь — не спасу, а вы мне нужны сильные и здоровые. С больными да слабыми план не выполнить».

3. Кража

На повестке дня правления колхоза «Победа» стоит вопрос об отчете бригадира третьей полеводческой бригады Камарьева Виктора Васильевича. Слово бригадиру дает председатель Полетаев. Тот достает из внутреннего кармана пиджака замусоленный блокнот и читает:

— На сегодняшний день третья полеводческая бригада насчитывает 53 рабочих руки вместе с подростками и стариками. Тягловой силы имеется 32 лошади, 18 быков–кастратов. Посеяно яровой пшеницы 115 га, гречихи — 7 га, гороха — 5 га, подсолнечника...

— Минуточку, товарищ Камарьев, — прервал бригадира Полетаев. — Все, о чем ты говоришь, правлению известно. Цифрами ты всех членов правления оболванил. Рыбачок ты отменный. Спасибо, что колхозников рыбкой кормишь. Но насадить на кукан всех членов правления колхоза у тебя, Виктор Васильич, кишка тонка. Ты вот лучше скажи, бригадир, почему у тебя перерасход семенного фонда яровой пшеницы? Ты что у себя в бригаде «вкрест» сеял?

— Нет не «вкрест», — смешался Камарьев.

— Ясно, Виктор Васильич. Ты вот тут писульку мне на подпись сунул. Изучил я ее. Теперь скажи мне, бригадир, ты твердо уверен, что 1,5 га пшеницы недосеяно по вине водовоза Ванюшки Шинина?

— А по чьей же еще! Он, варнак, жогнул! Более некому! Дак ить додумался–то до чево! Грелку натрамбовал зерном и в бочку с водой. Поди, догадайся про ету увертку. Тока меня — старого воробья — на мякине не проведешь! Вот, как и положено, «Акт на кражу» составил.

— Акт — это хорошо, — задумчиво, но без тени похвалы выдохнул Полетаев. — А заменить Ванюшку Шинина у тебя есть кем?

— Заменить? Ну... бабу свою поставлю на водовозку. Или, в крайнем случае, сам сяду.

— Сам с усам, значит. Ну, ладно. А почему «Акт» свидетели не подписали? Председатель уловил нестыковку между весом украденного зерна и площадью незасеянного поля. Зная подноготную кражи, он повторил вопрос:

— Почему «Акт» свидетелями не подписан?

— Какие свидетели, Самойло Осипыч! Один я Ваньку поймал.

— Колотил парня?

— Поучил маненько. Уши натерюшил да пиндалем под зад угостил...

— А ты не боишься, что Ванюшкин отец с фронта придет да за сына тебе уши натерюшит? — спросил один из членов правления по фамилии Лапин.

— Так, на Ванькиного отца «выключка» с фронта пришла: пропал без вести под Ленинградом, — ответил другой член правления.

— Ну, что ж... всяко бывает, — как бы подытожил Полетаев.

Про себя Самойло Осипыч решил, что чем бы ему это ни грозило, но съесть Ванюшку Шинина он ни за «какие коврижки» не даст. Оглядев членов правления, председатель нахмурился:

— Ну, что, товарищи, как этот узелок развяжем?

— А чо миндальничать, рубить надо этот узелок, чтоб другим неповадно было — строго хмыкнул Камарьев, но его жестом остановил председатель:

— Спасибо, Виктор Васильич, мнение твое учтем. А вы, мужики, что молчите? Не разгрызя ореха, ядра не узнаешь – настойчиво говорил Полетаев, пытаясь установить причину молчания членов правления.

В затянувшейся тишине раздался бой настенных часов, который извещал членов правления... время — деньги!

— Разреши мне казать, Самойло Осипыч, — подал голос член правления и он же кладовщик колхоза Лапин. — Мы от того молчим, председатель, что знаем, чья кошка съела мясо. Ближе к делу сказать, так получается, что кто языком спесив да лицом красив, тот и на душу крив.

— Но–но, Лапин, не намекай, а говори в глаз! — тоном угрозы произнес бригадир Камарьев.

— А я и не намекаю. В одной деревне живем, знаем, что наши старики не носят парики, а все бороды — это привычка.

— На каждую привычку есть отвычка — держал марку Камарьев.

— Вот–во, — подхватил Лапин, — ты прав, Виктор Васильич. Этой привычке я и хочу дать отвычку. Как хотите, правленцы, но у меня с думами о Ванюшке в черепке становится холодно, как в погребе. Тюрьма мальцу светит, а полтора не обсемененных гектара... не баран чихнул. Тут не грелкой пахнет, мешками. Предлагаю пойти с обыском к причастным в этой истории. А начать обыск надо с ларей самого бригадира Камарьева...

— Ты чо, Лапин, сдурел!? Это же нарушение закона, — взвился Камарьев.

Вмешался Полетаев:

— Это, конечно, кардинальное решение, но я думаю, что мы обойдемся без скоропалительного предложения товарища Лапина. Я думаю, что Виктор Васильич Камарьев изыщет свои внутренние резервы и засеет поле. Так, Виктор Васильич, или не так?

— Куда деться... так, — согласился Камарьев.

— Ну, коли так, «Акт» я уничтожаю. Будем считать, что Виктор Васильич, написавший «Акт» на Ванюшку, погорячился.

Две ночи не спал бригадир Камарьев, вместе со своей женой засевал украденным зерном поле...

Умел Полетаев людей от тюрьмы уберечь, умел и планы перевыполнять. Слухи о методах правления Полетаевым долетали до райкома. Но что тут попишешь? Слова к делу не пришьешь.

Об этом мне рассказывал сам виновник кражи, спасенный Пантелеевым Самойлом Осиповичем от тюрьмы.

А война продолжалась...

 

Поделиться

поделиться:

 

Другие материалы рубрики
16:56 На Южном Урале стартовала приемная кампания в первые классы

В некоторых муниципалитетах Челябинской области школы начали принимать заявления родителей 25 марта, а в областном центре этот процесс стартовал сегодня. Как напомнили в региональном министерстве образования, приемная кампания пройдет в два этапа.

17:19 Правительство Челябинской области ищет инвестора для преобразования элеватора в центре Челябинска

Об этом рассказала главный градостроитель областного центра Ольга Никитина, отвечая на вопросы журналистов. По ее словам, есть планы включить здание элеватора в программу комплексного развития территорий, однако пока все остается на этапе поиска заинтересованного инвестора.

20:00 В селе Варна южноуральских малышей обучают правильно чистить зубы

Уникальный для всей России проект «Зубная фея» от некоммерческой организации охватывает все больше детских садов Челябинской области, где дошколят в игровой форме обучают следить за своими зубами, беречь их и заботиться о состоянии полости рта. Программа предполагает проведение комплексной работы педагогов, родителей и врачей.

Возврат к списку