«Каждый человек должен умереть от своего рака, но не каждый до него доживает» — это выражение вспомнил доктор медицинских наук, создатель научной школы онкорадиологов на Урале, академик РАН Андрей Важенин, ставший гостем «Губернии». Почему термин «профилактика рака» абсурден, а информация, что коронавирус спровоцировал появление опухолей в организме человека, — миф? Из-за чего антибиотики скоро перестанут работать, что их заменит и какие болезни даются человеку «в подарок» при рождении? Как санкции повлияли на медицину, какой находим выход и чем отличаются нынешние студенты-медики от своих предшественников? Об этом эксперт рассказал в эксклюзивном интервью.
Онкологическое заболевание — это безудержное деление клеток
— Андрей Владимирович, об онкологии много говорят, а что такое рак в целом?
— Это безудержное деление клеток. Случается это явление из-за сбоя в иммунной системе. Потенциально злокачественные клетки в каждом человеке появляются регулярно, большинство из них подавляет иммунитет, но если не подавляет, то деление клеток продолжается, и образуется злокачественная опухоль. В группе риска в случае с онкологией находятся все.
— Количество онкологических заболеваний в Челябинской области растет?
— Число онкологических заболеваний растет повсеместно, и это плата за цивилизованный образ жизни: урбанизация населения, канцерогены, увеличенная продолжительность жизни. Если выходить на теорию сотворения мира и души, есть три болезни, которые заложены в нашем генотипе: рак, диабет и атеросклероз. Включается механизм апоптоза, то есть процесс программируемой клеточной гибели, когда вид начинает доминировать.
Термин «профилактика рака» абсурден
— Профилактика рака возможна?
— Термин «профилактика рака» абсурден и неправилен. Мы можем говорить о раннем выявлении, эффективной диагностике, но предотвратить рак нельзя. Говорят, что раньше рака было меньше. Ну так если человек жил всего лет 40… Люди просто не доживали до этого заболевания. Есть даже выражение: «Каждый человек должен умереть от своего рака, но не каждый до него доживает».
— Это значит, что рак в каком-то смысле неизбежен?
— Можно сказать и так. Человек — живое существо и должен от чего-то умирать. Но с онкологическими заболеваниями мы, конечно, боремся. И успешно. У нас отточена система раннего выявления, сегодня эффективно проводится лечение не только рака на ранних стадиях, но и на более поздних. Ряд заболеваний не стал легче, но они стали более управляемы: рак молочной железы, рак яичников, лимфогранулематоз.
Спасение есть: регулярная диспансеризация
— Ученые ведь продолжают работать над изобретением лекарства от рака. Когда ожидать чудодейственной таблетки?
— Никогда. Рак — это не одно заболевание, это целый ряд заболеваний. Каждое отдельное онкологическое заболевание имеет свою специфику, к каждому виду рака есть свой алгоритм лечения. Поэтому одна какая-то волшебная таблетка не избавит мир от него. Каждый человек должен понимать, что его здоровье — в его руках. От онкологических заболеваний никто не застрахован, поэтому нужно ходить и проверяться. Проводится специально диспансеризация, и чем раньше обнаружат какое-то образование, тем выше шанс на эффективное лечение. Рак легкого, например, разглядишь только через рентген. Но это не исключает пальпацию, это дает эффект. Примерно половина случаев рака молочной железы выявляется таким способом. Так что важно и то, и другое.
Вирусы на рак не влияют
— В медицинском сообществе были опасения, что коронавирус спровоцирует рост онкологических заболеваний или ускорит развитие болезни в человеке. Сегодня уже можно сделать какие-то выводы?
— Кажущийся рост заболеваемости был, но связано это было с тем, что многим делали томографию. Снимки показывали наличие не только пневмонии, но и новообразований. Сам коронавирус, да и вообще любой вирус, не влияет на рак никак. Ковид здесь другую роль сыграл. Из-за того, что диспансеризация два года не работала, пациенты, у которых могли бы выявить заболевание на ранней стадии, обнаружат у себя рак на более поздней стадии. Это цена ковида.
— А что можно сказать о так называемых противораковых продуктах?
— Это ерунда. Конечно, какой-нибудь шпинат полезнее колбасы, но никак не защищает от онкологических заболеваний. А вот экология может роль сыграть. Условно говоря, шанс заболеть раком в промышленном городе существенно выше, чем где-то на островах, где никакой тебе индустриализации. Правда, при этом важно, чтобы человек не пил, не курил, вел здоровый образ жизни, берег себя от активного солнца, что на островах довольно трудно.
— Какое место в лечении онкологических заболеваний занимает Челябинская область?
— Видное место, признанное. С нашими специалистами советуются, нас слышат.
Цитата
— Медицина, которая на протяжении многих лет признавалась самой эффективной в мире, — кубинская. Но кубинская система здравоохранения основана на советской. Не только технологии в медицине решают проблемы. Да, они нужны, но они уводят от клинического мышления. Помните, еще в старых фильмах показывали, как врачи проводят перкуссию, аускультацию? Сегодня молодежь этими методами не владеет. Более того, если врач будет ими сегодня пользоваться, ФОМС ему не то, что не заплатит, а оштрафует за это. А кубинская система была построена именно на этом. Мы не были среди лидеров, но и не были в рядах отстающих.
— Если взять временной промежуток в пять лет, отечественная медицина стала лучше или на прежнем уровне осталась?
— Она стала другой. Раньше мы жили на ином технологическом уровне, забыли, что есть инфекции, причем смертельные. Я помню, еще в 90-е годы ходили споры о сохранении инфекционных отделений. Якобы койко-место должно быть рентабельным. Тогда я и ряд коллег говорили: «Слушайте, мы с вами многие автомобилисты, возим с собой запаску. Абсолютно нерентабельно вложенные деньги! Возим домкрат… Казалось бы, зачем оно нужно — занимающее много места колесо? А вот нужно тогда, когда случается ситуация с пробитым колесом». Да, есть расходы, но, если не вкладываться в это, может стать намного хуже. Взять тот же ковид. Но даже со всеми издержками наше медицинское сообщество выдержало этот удар достойно.
Кончается эра эффективной антибиотикотерапии
— А есть ли какие-то прогнозы, что в медицине изменится в будущем?
— Постепенно мы выходим из эры эффективной антибиотикотерапии. Все больше появляется штаммов бактерий, которые не чувствительны к антибиотикам. В новой эпохе будет возрастать роль не антисептиков, а септиков. Мытье рук, например.
— То есть мы идем к тому, что антибиотики просто перестанут работать?
— Совершенно верно. Я не говорю, что это случится в ближайшие пять, десять или даже 20 лет. Но мы уже сегодня видим, что те дозы антибиотиков, которые мы применяем, токсичны, по сути. Я бы не сказал, что они больше вредят, чем помогают. Но для того, чтобы достичь нужного эффекта в лечении заболевания, нужно вводить повышенные дозы, а это чревато токсическими реакциями. То есть цена и риски возрастают. Окончательно антибиотики не исчезнут, но их сфера применения и дозировка однозначно изменится.
— Что вы думаете о создании «Санитарного щита России»?
— Верное решение. Это биологическая защита, которая сейчас очень актуальна. Тематика биологического оружия и терроризма возрастает многократно. Если производство атомной бомбы можно легко засечь, то здесь… Это может быть ничем не примечательный маленький домик, а там сидит какая-нибудь барышня и создает смертоносный вирус. Так что значение мер защиты в будущем будет только возрастать.
Санкции в чем-то ударили по медицине
— А в техническом плане мы защищены? Санкции и по медицине ударили… Можем что-то из техники произвести сами?
— К сожалению, начиная с 90-х годов, наша страна шла по пути «лучше купим, чем произведем». Это была ошибка, в итоге сегодня мы не имеем отечественных томографов, МРТ, то есть того, на что сделана ставка. Недавно мы узнали, что Япония ужесточает санкции в плане поставки медицинского оборудования. Я так понимаю, что это касается эндоскопической техники. Все наши победы в области ранней диагностики, консервативного лечения язвенной болезни, рака желудка, кровотечения могут попасть под определенный удар. Но мы уже начали выпускать много расходников, что-то с медицинской техникой получается. «Выруливаем», конечно, медпомощь не сокращаем, но усилия для поддержания системы возросли.
— У Китая что-то можно закупить из медицинской техники?
— Конечно, можно. И рентгеновскую технику, и томографы, например. В этом смысле мы для Китая желанные бизнес-партнеры. Но полагаться на одну страну полностью нельзя. Сейчас нужно выделить критические точки и определить, что мы можем делать сами и что не можем. Истинно правильный путь — производить и продавать.
— Санкции коснулись и лекарств.
— Аптеки не пустеют: мы видим, что много отечественных лекарств появилось. И в больницах ими лечат, эти лекарства действительно спасают людям жизни.
КСТАТИ
Воспитание врача проходит в ординаторской
— Сейчас вы работаете со студентами нашего медицинского вуза. Изменились ли подходы в обучении с момента, когда еще вы выпускались, например?
— Изменился сам мир, он наполнился технологиями. Ушли ручные навыки обследования, поэтому особое значение в обучении также стало уделяться освоению техники. Парни и девушки стали более коммуникабельными, перед ними открыты возможности интернета. Поэтому задача вуза и преподавателя сегодня и в том, чтобы студент умел определять информацию нужную и ненужную.
— Технологии не сделали врача менее образованным?
— Объем знаний стал шире, глубина где-то уступает, но у нынешних молодых людей все равно степень образованности остается высокой. В медицинский вуз сложнее всего поступить — самый высокий проходной балл, экзамены сложные, преподаватели требовательные. Вообще воспитание врача проходит в ординаторской, где молодой специалист слушает опытных медсестер, врачей.
— Мы знаем, что медицина без науки не может, а может ли наука без медицины?
— Точка приложения любой науки — это человек. Медицинская технология — это сфера, которая наиболее приближена к человеку. И наука без медицинского раздела становится абстрактной, бесцельной. Она вся в конечном итоге ради человека, поэтому наука без медицины просто не имеет смысла.
Поделиться
поделиться:
