Выстояли. Победили. Послужили

На плацу воинской части, у клуба на большом стенде – портрет офицера в парадной форме с орденами и медалями, под ним – краткий, выразительный девиз: «Традициям верны!». На фотографии – полковник в отставке Григорий Васильевич Клепко.

В.И. Востриков, член совета ветеранов,
почетный гражданин города

Мы видимся с ним довольно часто. И 22 июня, в День памяти и скорби, стоим рядом на площади, и в Совете ветеранов беседуем, как говорится, в тему.
Григорий Васильевич ясно помнит день начала войны:
– Раннее воскресное утро 22 июня застало меня, 14-летнего хлопца, в пионерском лагере. Дети были разбужены гулом пролетающих вражеских самолётов. Их было много. Виднелись черные свастики. Они несли беду, смерть. Война! Страшное горе сжало детские сердца.
«Скорей домой!» – и мы отправились пешком. Шли через сёла. Видели скорбные фигуры колхозников, суровые лица. И слезы. После полудня узнали, что гитлеровская Германия вероломно напала на Советский Союз. Бои идут по всей границе. К вечеру я с товарищами добрался до дома. Фашисты бомбили железнодорожную станцию.
В середине июля мы увидели отряды отступающих красноармейцев. Они отходили с боями. А 17-го числа (точно помню!) в наше село вошли немцы. 65 километров от старой границы они преодолели за 26 суток – какая уж тут молниеносная война? Это же фактически капут их хваленого блицкрига!
Как жилось в оккупации? Голод и смерть витали в каждом доме. Расклеенные фашистами объявления грозили: «За укрытие красноармейцев, евреев, коммунистов и комсомольцев – расстрел. За несданные радиоприёмники и оружие – расстрел. За распространение вестей с фронта – расстрел, расстрел, расстрел!» И это были не только фразы: выстрелы слышались по ночам, соседей и односельчан забирали, и они пропадали…
К осени у людей иссякли скудные запасы керосина, соли, мыла, спичек, не говоря уже о еде. А оккупанты требовали, чтобы мы работали на них, сдавали хлеб и продукты животноводства. Усилился террор. Из разных подозрительных личностей сколотили полицейский участок, жандармерию. Но среди представителей новой власти находились и честные люди, верные своему народу. Так назначенный старостой наш земляк тайно оповещал жителей о действиях оккупантов об изъятии теплой одежды, о времени угона парней и девушек в неволю, о предстоящих облавах и арестах.
– А как пришло освобождение?
Два года и восемь месяцев длилась оккупация. Мы ждали своих освободителей, и они пришли! Сначала это была разведка. В начале марта 1944-го мы соседом пошли в поле за соломой. Там и встретили наших разведчиков и танкистов. Три советских танка выполняли рейд в глубоком тылу немецких войск, подошли леском, ложбинами к нашему селу. Мы рассказали об обстановке, подробно сообщили про дороги и мосты. И стали ждать.
И только 18 марта, в страшную слякоть и распутицу, наше село было освобождено воинами 38-й армии. Бой был быстротечным. С какой радостью встретили Красную Армию сельчане! В нашем селе расположился, как мы сообразили, резерв. В каждом дворе готовили для красноармейцев горячую еду, выпекали крестьянский хлеб, угощали всех. Женщины стирали гимнастерки и другое обмундирование. Разбирали соломенные крыши сараев и других построек, чтобы накормить обозных лошадей.
– А вы участвовали в боевых действиях?
Пришлось и мне взять оружие. Произошло это уже после изгнания немецко-фашистских
войск из нашего края. В марте того же 1944-го года маме в военкомате вручили повестку на моё имя: мне предписывалось явиться туда в качестве бойца истребительного батальона. Такие подразделения формировались и в других районах Украины.
Наш истребительный отряд (нас называли «ястребками») особенно активно действовал весной и летом того года. Мы принимали участие в установлении правопорядка в родном Станиславчикском районе после освобождения от оккупантов. Это было военизированное формирование. Командиром поставили заместителя начальника райотдела НКВД лейтенанта Корнюша. С нами проводились занятия по освоению оружия и учебные стрельбы.
Мы выходили на дежурство в темное время суток, патрулировали улицы. Перед каждым выходом нас обстоятельно инструктировали, вооружали винтовками и автоматами, требовали проявлять бдительность. Мы выслеживали и задерживали бывших полицаев и вообще подозрительных лиц, собирали оставшиеся после боёв оружие и боеприпасы, охраняли государственное и колхозное имущество и особенно старались защитить местное население от бандитов. Часто приходилось рисковать, смерть ходила рядом… Меня после войны наградили медалью «За победу над Германией», а в
1985 году – орденом Отечественной войны II степени.
– А как дальше сложилась Ваша судьба?
Прошло немного времени, и меня призвали на срочную военную службу. Я проходил её во 2-й гвардейской Краснознаменной авиадивизии ВВС Черноморского флота, где прослужил пять лет, и только в 1950-м поступил в пограничное военное училище. Успешно окончил его и стал кадровым офицером. Служил в разных частях, с 1953-го – во внутренних войсках на Урале, четыре года – в Челябинске-40. После аварии на химкомбинате «Маяк» принимал участие в ликвидации ее последствий. Помогал пострадавшим преодолеть эту беду.
В родной воинской части 3468, под ее боевым знаменем прослужил 24 года (а всего
в Вооруженных Силах –
39 лет). Казалось бы, мирные будни, далеко от границы. Однако каждый день я, как и другие однополчане, четко понимал, что иду на охрану и оборону важного, особо секретного объекта. Награжден орденом «За службу Родине» III степени.
Сейчас я на пенсии, –
заканчивает свой рассказ Григорий Васильевич, – но по мере сил работаю в ветеранской организации, руководил ею. Помогаем демобилизованным офицерам – в трудоустройстве, лечении и т.п. Рад, что этот труд также замечен и отмечен медалью.
Григорий Васильевич не скрывает радости и сообщает:
Оба моих сына, Василий и Юрий, сразу после окончания школы, не колеблясь, надели армейские шинели, стали офицерами, продолжили военную династию.

Поделиться

поделиться: