Невыдуманные истории военных лет

В районном архиве бережно хранятся папки с уголовными и административными делами тридцатых, сороковых годов, теперь уже ставшие историей. Из них видно, насколько жесткой была дисциплина во время Великой Отечественной войны.  Пожелтевшие страницы оберточной бумаги разного формата, написаны одни карандашом, другие чернилами, третьи напечатаны на машинке. Протоколы и приговоры написаны, как и положено, сухим, канцелярским языком, и я пытаюсь перевести их на нормальную разговорную речь...

   Невыдуманные истории военных лет 

         В районном архиве бережно хранятся папки с уголовными и административными делами тридцатых, сороковых годов, теперь уже ставшие историей. Из них видно, насколько жесткой была дисциплина во время Великой Отечественной войны.  Пожелтевшие страницы оберточной бумаги разного формата, написаны одни карандашом, другие чернилами, третьи напечатаны на машинке. Протоколы и приговоры написаны, как и положено, сухим, канцелярским языком, и я пытаюсь перевести их на нормальную разговорную речь...

           Вместо учебы – колония

         В самом начале войны прокуратура Еткульского района направила в суд  дело на четверых мальчишек – учащихся школы ФЗО №13 Коркинских копей, которые в те годы входили в состав Еткульского района.

         27 июня 1941 года по решению Кочкарского райсовета депутатов трудящихся семеро мальчишек были мобилизованы на учебу в Коркинскую школу ФЗО. Приехали 30 июня 1941 года в училище, им дали общежитие, койки, назначили в группу забойщиков, но они сговорились сбежать домой. 11 июля 1941 года, ночью, в районе Базарной площади, все семеро были задержаны милиционером Черкашиным, доставлены в отделение милиции и возвращены в школу. Покинуть училище они не имели права, так как были мобилизованы на учебу по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 28 декабря 1940 года. До поступления в школу ФЗО они работали в шахте города Пласта.

         На допросе четверо мальчишек заявили, что учиться в школе не хотят, пусть их осудят. Трое мальчишек ответили, что они хотят учиться, но попали под влияние других. Милиционер Черкашин, директор школы ФЗО Левченко, заместитель директора по политической части Тюленев и старший комендант Белоусов составили акт о том, что учащиеся грубо нарушили указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 декабря 1940 года. Передали дело в прокуратуру для привлечения их к судебной ответственности со всей строгостью закона военного времени, как дезорганизаторов, и просили прокуратуру организовать показательный суд в Коркино.

         В деле подшиты характеристики на учеников. Все характеристики написаны под копирку, только фамилии и даты рождения разные: «…За время пребывания в школе проявил себя с отрицательной стороны, нарушал дисциплину…». Всем семерым светила одна дорога – в трудовую колонию. Но свидетель Сальников, мастер училища, показал, что двое из ребят хорошо учатся, третий – смирный и дисциплину не нарушал. Этих троих – Букрееева, Ушакова и Городцова вскоре освободили из-под стражи, а остальных – Долгова, Ческидова, Уткина и зачинщика Горобченко приказом директора исключили из школы.

         В конечном итоге был суд. Четверых мальчишек оставили под стражей, назначив наказание – по одному году исправительной трудовой колонии каждому.

        Чтобы другим неповадно было

         Канайкин Сергей Иванович работал бурильщиком на Коркинских копях, был членом компартии, имел жену и троих детей и три класса образования.  Осенью 1941 года Канайкина прикомандировали в колхоз «Труд» деревни Шатрово Селезянского сельсовета на уборку урожая.

         Вначале вязал снопы и работал на лобогрейке. Потом так случилось, что один из местных комбайнеров ушел на фронт. У Канайкина были права комбайнера, два сезона работал на уборке, технику знает хорошо, был даже бригадиром. Его и посадили на комбайн. Весь сентябрь Канайкин косил зерновые на колхозных полях. К тому времени вышло распоряжение райкома партии, райисполкома и директора Еманжелинской МТС работать день и ночь, то есть круглосуточно, молотить зерно не только в сухую, но и в сырую погоду. Канайкина хватило на пять ночей. В ночь с 8  на 9 октября он остановил комбайн и заявил, что в тракторе нет масла, а сам он хочет есть. Уполномоченный райкома партии Петров и милиционер Черкашин приказали поехать и косить на комбайне. «Будут вам и масло, и вода, и ужин». Уполномоченный заставил повара разогреть ужин и накормить Канайкина и штурвального Воробьева. После ужина им было предложено косить. Но Канайкин не пошел к комбайну, а остался спать в будке. При проверке оказалось, что вода и масло в комбайне были в достаточном количестве. Уполномоченный приехал в третий раз за Канайкиным, разбудил его в третьем часу ночи и заставил косить. С трех часов ночи до семи часов вечера Канайкин скосил 6 гектаров при хорошей погоде.

         В ночь с 9 на 10 октября Канайкин работать на комбайне опять отказался. Ушел спать в деревню, на квартиру. В 12 часов ночи уполномоченный райкома партии написал письменное предупреждение, чтобы он срочно вышел работать. Но Канайкин ответил посыльному: «Не мучьте меня, я посплю и работать выйду утром». Так и сделал, вышел работать только на утро. Целый день прокопался в моторе комбайна и ни одного гектара за день не скосил.

         В ночь с 10 на 11 октября не пошел на работу, а лег спать в будке. Приехали председатель Селезянского сельисполкома Севостьянова с Петровым, разбудили его в два часа ночи. Канайкин поскандалил с Севостьяновой и ответил, что заводи трактор сама. Кое-как проводили Канайкина косить, но у него не заводился комбайн до часу дня. В результате чего агрегат простоял 48 часов.

         11 октября Еткульский отдел НКВД возбудил уголовное дело об отказе работать. После, на допросе, Канайкин показал, что 9 октября не работал из-за того, что комбайн был неисправен, барахлило магнето. В ночь на 11 октября не работал по этой же причине. Признал себя виновным только в том, что заправил вместо бензина керосин, а одну ночь стоял, потому что в тракторе не было масла.   

         Следствие было закончено в несколько дней. Канайкина взяли под стражу 12 октября, обвинили в саботаже, а уже 15 октября судья объявил приговор: пять лет лишения свободы без поражения в правах.

         Канайкин написал апелляцию в областной суд. В областном суде к делу подошли спокойно, разложили весь «саботаж» по полочкам и установили в деле Канайкина два прогула. За них по тем временам полагалось наказание в шесть месяцев исправительных работ с удержанием 25% из зарплаты. Канайкина освободили из-под стражи в зале суда.  

Борис ЩИПАЧЕВ.

Поделиться

поделиться: